Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

— И вообще, я не понимаю, — продолжила Снежана, подливая возмущения в голос, — как можно предложить своей будущей жене, любимой девушке какую-то общагу, скрипучую кровать, где за картонной стеной стоят соседи? Ты бы хоть номер в «Президент-отеле» снял.

— Да-да, — ответил полным желчи голосом водитель. — И ты бы согласилась?

— Меньше бы обиделась!

Сергей перестроился в ряд медленной полосы. Он по-прежнему сжимал зубы и не смотрел на свою невесту.

— Молчишь?! — в голосе Снежаны уже слышался надрыв. — Ну и молчи! Высади меня.

— Ну вот, первая семейная ссора, — отозвался водитель и набрал полную грудь воздуха. — Поздравляю! — выдохнул он. — А как же закон: жена да убоится мужа своего? Ай-ай! Где твой страх, покорность мужу, без недели жена? Ты ведь всем правилам подчиняешься. Воспитание такое.

Снежана закрыла глаза и отвернула голову. Сергей смотрел на дорогу, и тут как будто из-под колёс его машины выпрыгнул красный «Опель», в его открытом окне извивается похожий на беличий короткий хвост и, как голая ветка, вытянулась из окна рука с оттопыренным средним пальцем.

— Теория Дарвина жива, — усмехнулся Сергей, окинув взглядом «Опель».

Снежана с закрытыми глазами сохраняет молчание. Под её ресницами вздрагивают бусинки слёз. Сергей кинул взгляд на свою невесту, и глаза его потеплели.

— Эй, на первом сиденье, я прощаю вас, — сказал он, усмехаясь.

Снежана сильнее сжала губы, на её веки легли болезненные тени.

— Ну, что с моей тёщенькой решили? — с другого бока зашёл Сергей. — Твоя свекровь настаивает на её присутствии. Звонить собралась.

Снежана открыла глаза, и выплеснулась синева — не хватило неба.

— Пусть лучше её в крезовнике навестит.

Машины напитались жаром и обменивались духотой. Сергей открыл окно и запустил в салон ветер, который тут же растрепал распущенные волосы пассажирки.

— Поверишь? У меня чуйка была. Как вштырило вчера, а тебя в сети нет. И тестюшка на звонки не отвечает, вот ведь лузер. — Сергей тряхнул кудрями. — Я с ним стрелку забью без тебя. Пусть объяснит, почему вас одних оставил с этой…

— Она всё-таки моя мать… была. Не смей!

— Он у себя? Рванём к нему в офис?

— Не получится, — ответила ослабленным голосом Снежана, — его там нет. Только вечером, на обратном пути из крезовника, меня подхватит. Сказал ждать звонка, — прошепелявила Снежана, засунув в рот заколку, обсыпанную стразами, а руки её закрутили жгутом волосы на затылке. Крокодилья пасть заколки не смогла проглотить целиком толщину жгута и вхолостую клацала челюстями, пока хозяйка не перевернула волосы на другой бок. Одна из прядей выпрыгнула из сжатых челюстей и обняла открытую девичью шею, нежный изгиб которой сводит водителя с ума. — Не заморачивайся. Отец всё уладит, — сказала она, отстёгивая «тупой ремешок» безопасности.

Машину парковали на стоянке для служебного пользования, охранник знал Сергея в лицо, поэтому шлагбаум поднял, лишь только из окна прибывшего «Фольксвагена» высунулась златокудрая голова водителя.

— Я это слышал не раз. Запой — «отец всё уладил». Что он уладил? И что он вообще может? Да он лузер, — Сергей с размаху хлопнул дверью. — Детей на кого бросил? Она не человек уже, хоть и была. Догоняешь? Нет у неё души! Пропита. С ней нельзя под одной крышей жить — убьёт. Её надо в бункере запереть навечно. — Сергей перевёл дух и продолжил, выйдя из машины: — Короч, одну я тебя не оставлю, сегодня же в Гродно поедем, научишься ремонт делать. — Сергей потянул её за руку к стеклянным дверям стеклянного же многоэтажного здания, где просиживал брендовые штаны его работодатель.

Снежана вытерла слёзы и улыбнулась — оказывается, на свете нет ничего приятнее, чем подчиняться мужчине, хотя бы для виду.

В холле её встретили стены, и потолки, и пол, сияющие одним и тем же цветом серого гранита, отполированного как бриллиант. Единственная матовая панель в холле, дверь из стекла, в мгновение ока проглотила Сергея, едва Снежана опустилась в заросли пластиковых пальм, на диван, такой же серый и блестящий, как стены.

Она сразу поймала на себе оценивающий взгляд дамы, которая до пояса вросла в стойку ресепшена. Возраст служительницы стола регистрации Снежана не определила — дама оказалась чересчур стильной. Чересчур поднятый воротник, точно как у злой колдуньи из мультика, чересчур приглаженные волосы, как у модели с безволосой причёской.

Похоже, хранительница ресепшена прикидывала: с какой целью пожаловала к ней в холл черноволосая, похожая на Белоснежку девушка? Возможно и такое, что шеф ищет замену служащей регистрационного стола. И от этой мысли она зеленела до той минуты, пока матовая дверь не выпустила самого шефа и известного прогера Белянского. Шеф тряс руку Белянского, бренча золотым браслетом брендовых часов, а девушек не удостоил даже взглядом. Снежана высунула нос из рощи пластиковых пальм, а вросшая в ресепшен дама сделалась ещё стильнее, задрав услужливый подбородок до неба.

До парковки жених и невеста бежали, не произнося ни слова. Сергей, сжимая в руке руку невесты, набирал скорость. Хлопнув ладонью по пыльной спине «Фольксвагена», он завопил так, что охранник схватился за электрошокер.

— Снежка! Мы едем в США, на ПМЖ! В США! — Сергей раза два подпрыгнул и только потом открыл двери. — Ну крикни: «Раша, гуд бай!»

— Ура! — воскликнула Снежка и обхватила его шею.

— Ура!

Но уже пристёгивая ненавистный ремень безопасности, она спросила почти шёпотом:

— А что скажет папа?

VI

Берёзы ненавидят жару, даже майскую, от её томительного угнетения зелень их крон становится унылой. За чертой города, в больничном дворе, Яновича встретили вековые берёзы и потянули ветки-руки к его нездешнему джипу. Берёзы шептались и сплетничали, обнимаясь с ветром. Старый знакомый в новом авто. К чему бы это? К засухе — решили они и обсыпали водителя берёзовой пыльцой.

— Что за чёрт, — выругался старый знакомый, стряхивая с чёрной куртки жёлтую пудру, и скрылся за дверью служебного входа самого ветхого корпуса психиатрической больницы.

По освещённому нервным светом коридору летел человек в белом халате, доктор Георгиев, знаменитость в среде алкозависимой элиты страны. Его виски и затылок побила седина, но выглядит он моложаво: статный и ростом на голову выше водителя нездешнего джипа.

— Приветствую, — кричит доктор, протягивая единственную здоровую руку — правая от рождения была похожа на засохший рудимент — шагающему навстречу человеку в чёрной куртке, на воротник и спину которой жёлтыми разводами легла пыльца.

— Здравствуйте, доктор. Мы опять обосрались? — сказал водитель нездешнего джипа, втягивая голову в плечи.

Доктор, похожий больше на служителя Мельпомены, нежели Панацеи, похлопал вошедшего по спине здоровой рукой и пригласил в свой кабинет.